Стилистика местоимения. Стилистическая роль местоимений

Обращение к местоимениям в письменной речи ограничено: они редко употребляются в официально-деловом и научном стилях, но в публицистическом и художественном - весьма популярны. И не только потому, что часто служат средством стилизации разговорной речи, которая «местоименна по своей сути»1; не только потому, что позволяют избежать повторения существительных, лишь указывая на них, но еще и по той причине, что некоторые авторы ищут в местоимениях своеобразные источники речевой экспрессии; обращение к ним нередко продиктовано эстетическими мотивами, что вызывает особый стилистический интерес.

Проанализируем выразительные возможности некоторых местоимений. По богатству экспрессивных красок на первом месте среди них стоят личные местоимения. Употребление личных и притяжательных местоимении я, мы, мой, наш приводит к субъективации авторского повествования. Этот стилистический прием широко используют писатели и публицисты. Так, журналист, выступая в очерке от первого лица, создает впечатление достоверности описываемых событий, как бы «приближая» их к читателю: Я вхожу в комнату, где живет режиссер Алексей Герман, и будто попадаю в знакомый по экрану мир. Личные местоимения в прямой речи, которая тоже является сильным источником экспрессии, создают «эффект присутствия» читателя в описываемой ситуации:

Узнаю, что многие вещи германовской квартиры переселялись в павильон и снимались в фильме. Зачем?

Мне это было очень важно. Висел портрет отца, портрет матери... Соврать под их взглядом было немыслимо.

На читателя воздействует неожиданное введение в текст личных местоимений ты, мы, это создает иллюзию причастности, соучастия:

Германа собирались увольнять со студии. И тут он своими руками изрезал «Лапшина», думал, что спасает. Друзья, увидев новый вариант, пришли в ужас: «Что ты наделал?» Хорошо, что ему удалось восстановить картину. Мы так ликовали! Прыгали от счастья. Фильм ожил.

В этом отрывке «эмоциональные всплески» приходятся на предложения с местоимениями ты, мы. Насколько проиграл бы текст, если бы журналист написал: Друзья пришли в ужас от того, что он наделал; Единомышленники режиссера так ликовали. Таким образом, в сочетании с синтаксическими приемами обращение к личным местоимениям позволяет автору усилить экспрессивную окраску речи.

Если же в речи происходит замена личных местоимений 1-го лица 3-м, создается «эффект отстранения»: описываемое отдаляется, что также может стать стилистическим приемом:

Это был сон о возвращении в детство... Будто я вхожу в наш двор... Здесь сидят все наши ребята... Мне навстречу выходит мальчик, и я знаю, что он - это я. Выходят мать и отец, совсем молодые, смотрят на него и молчат. Я тоже молчу. Не могу же я им сказать, что этот стоящий перед ними человек, который скоро (странно представить!) обгонит в возрасте своего рано умершего отца, тоже - я. (Из газет)

Разнообразные семантические и экспрессивные оттенки, появляющиеся у местоимений в контексте, открывают широкие возможности их стилистического использования. Например, обращение публицистов, писателей к местоимению мы, объединяющему в своем значении автора и его единомышленников, слушателей, читателей, подчеркивает единство взглядов, общность убеждений людей, живущих в одну эпоху, принадлежащих одному поколению:

Рожденные в года глухие Пути не помнят своего.

Мы - дети страшных лет России -

Забыть не в силах ничего.

(А.А. Блок. Скифы)

При этом нередко местоимению мы противопоставляются местоимения вы, они, указывающие на представителей противоположных взглядов, на идейных противников, врагов: Милъоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте сразиться с нами! (А.А. Блок). В произведениях о Великой Отечественной войне наши означает «советские войска», «партизаны»: Там был бой, когда наши наступали; Сколько наших тогда полегло в болоте. (Из газет)

Можно указать случаи, когда писатели отказывались от точного наименования предмета и предпочитали местоимение, если в контексте оно получало стилистическую нагрузку. Например, известная фраза из «Медного всадника» сначала звучала у А.С. Пушкина так: На берегу варяжских волн стоял глубокой думы полн Великий Петр. Однако поэт зачеркнул имя собственное. Вместо него было вписано: царь, затем муж, и, наконец, поэт остановился на местоимении, которое в контексте без конкретизирующих существительных звучит более значительно, торжественно: Стоял он, дум великих полн.

Работая над «Станционным смотрителем», А.С. Пушкин несколько раз возвращался к сцене, которая в окончательной редакции выглядит так:

Потом, сунув ему что-то за рукав, он отворил дверь, и смотритель, сам не помня как, очутился на улице. Долго стоял он неподвижно, наконец увидел за обшлагом своего рукава сверток бумаг; он вынул их и развернул несколько пяти- и десятирублевых смятых ассигнаций.

Здесь соотношение «неопределенное - определенное» передается благодаря искусному введению местоимения: дан ряд что-то - сверток бумаг - несколько ассигнаций. Однако такая выразительность речи была достигнута не сразу. В первой редакции было: Потом, взяв несколько ассигнаций, сунул он мне за обшлаг; во второй - Потом, взяв со стола несколько ассигнаций, сунул он мне их за рукав. И только в окончательной редакции изложение объективируется благодаря использованию местоимения. Насколько важно это было для Пушкина, свидетельствует его правка.

В работе редактора над языком произведения местоимениям уделяется немало внимания. Требование точности речи, борьба с многословием обязывают автора (и редактора) вычеркивать в тексте те местоимения, которые не выполняют информативной и экспрессивной функции. А.М. Горький, шлифуя слог одного из молодых литераторов, подчеркивал:«Как-то, что-то, почему-то - эти слова надо употреблять лишь в крайних случаях. Авторы должны знать, как, что и почему...»1

Анализируя авторскую правку известных русских писателей, можно привести убедительные примеры исключения из текста подобных местоимений и замену их точными определениями. Так, у Н.А. Некрасова: Достались вы ему с богатством, с именем, с умом, с такою красотой - последние слова в рукописи зачеркнуты, вместо них вписано: с доверчивой душой. В предложение Какой-то тусклый и сырой пред нею коридор внесено исправление: Пред нею длинный и сырой подземный коридор.

Понятие «транспозиции»

ТРАНСПОЗИЦИЯ (от ср.-век. лат. transpositio -- перестановка) -- использование одной языковой формы в функции другой формы -- ее противочлена в парадигматическом ряду. В широком смысле транспозиция -- перенос любой языковой формы, напр. транспозиция времен (использование настоящего времени вместо прошедшего или будущего), наклонений (употребление императива в значении индикатива или условного наклонения), коммуникативных типов предложения (употребление вопросит. предложения в значении повествовательного) и др. Термин «транспозиция» используется также для обозначения метафор и иных переносов в лексике.

В основе транспозиции лежит семантическое или функциональное сопоставление языковых единиц; это отношение и процесс, в котором различается 3 элемента: исходная форма (транспонируемое), средство транспозиции (транспозитор), результат (транспозит). Транспозитор представляет собой знак связи между определяемыми и определяющим. Транспозиция -- одно из следствий и форм проявления асимметрии в языке, она играет большую роль в устройстве и функционировании языка. Благодаря транспозиции расширяются номинативные возможности языка, сочетаемость слов, создаются синонимы для выражения оттенков значения.

В более узком смысле транспозиция, или функциональная транспозиция, -- перевод слова (или основы слова) из одной части речи в другую или его употребление в функции другой части речи.

Впервые теория транспозиции была разработана Балли. Л.Теньер дал описание видов транспозиции, различая транспозиции первой степени (перевод слов или основ из одной части речи в другую) и второй степени (перевод предложений в функцию существительного, прилагательного, наречия). Идея транспозиции лежит в основе трансформационного метода. В современном языкознании транспозиция исследуется в связи с вопросами словообразования, синтаксич. синонимии, семантич. синтаксиса, теории тропов и др.

Семантика местоимений

Дейксис и анафора. В отличие от других частей речи местоимение не называет объект непосредственно, но указывает на него в условиях данного акта речи. Всякий акт речи характеризуется распределением ролей между говорящими, временем, местом, отношением к высказываниям, которые предшествовали данному или должны следовать за ним.

Существуют два способа опосредованного указания на объекты:

а) дейксис -- указание с точки зрения говорящего, который находится в центре речевой ситуации. Такая функция свойственна местоимениям 1-2-го л., притяжательным, указательным. Во фразе Je prends celui-ci слово je обозначает говорящего, ибо он произносит данную фразу, a celui-ci обозначает предмет, на который он указывает; б) анафора -- указание на объект путем отсылки на предыдущее (реже -- последующее) обозначение его в тексте. Voyez cet homme bizarre! Le connaissez-vous? Слово le обозначает тот же объект, что и cet homme bizarre. В анафорической функции выступают прежде всего местоимения 3-го л., притяжательные, вопросительные и относительные. Замещение прямого обозначения местоимением называется репрезентацией, а соответствующие местоимения субститутами или репрезентантами.

Дейктическая и анафорическая функции свойственны не только местоимениям-существительным, но и другим словам. Можно говорить о репрезентации разных частей речи. Однако грамматическая традиция, толкуя термин «местоимение» этимологически (pronomen значит «вместо имени»), относит к числу местоимений только заместители существительных.

Вместе с тем не следует понимать этот термин буквально, как замещение имени. Многие местоимения (1-2-го л., on и др.) не замещают никакого имени. Следует говорить скорее, что местоимение «возмещает» имя: оно употребляется в той позиции, где в силу различных факторов -- семантических или грамматических -- имя не может быть употреблено. Местоимения выполняют функции имени.

Правила анафоры. Анафора -- это отношение между местоимением и тем словом или словосочетанием, которое оно замещает. Замещаемое слово называют антецедентом или репрезентируемым (Брюно), смысловым источником (Теньер). Поскольку замещаемое слово и местоимение соотносятся с одним и тем же референтом (обозначаемым объектом), то говорят, что они кореферентны.

Замена существительного местоимением подчиняется определенным правилам. Прежде всего, следует отметить, что местоимение заменяет не одно существительное, но всю именную группу, то есть существительное с его характеристиками. C"est du lait bouillant qu"il te faudrait. Mais je n"en ai pas (en = du lait bouillant). С другой стороны, местоимение не может замещать имя, утратившее свою субстантивность. Например, нельзя сказать: II a eu peur-* *Н Га eu ; или Prendre la fuite -» *La fuite qu"il a prise. Ho существительное без артикля может быть замещено местоимением, если оно не утрачивает предметности, например, после количественных слов с предлогом de: On alla chercher un paquet de lattes. Charles en choisit une.

Основное правило анафоры заключается в том, что местоимение и существительное исключают друг друга в одной и той же позиции. Обычны конструкции Pierre parle или II parle, но не *Pierre il parle. При отклонении от этого основного правила анафора выступает в своей вторичной функции -- строевой или стилистической:

строевая функция проявляется в сложной инверсии в вопросе:

Pierre viendra-t-il ?

структурно-стилистическая функция -- в средствах выделения: Pierre, lui, sait tout ; Pierre, il est venu и избыточно в плеоназме в просторечии (без интонации расчлененного предложения): Pierre il est lа; Tu en as de la chance.

Типы анафоры. Существуют различные структурные и семантические типы анафоры.

Структурные типы различаются в зависимости от взаиморасположения местоимения и смыслового источника. Их два:

а) реприза (анафора в узком смысле) -- местоимение следует за смысловым источником: Nous avons fait un bon voyage, on s"en souviendra ;

б) антиципация (катафора) -- местоимение предшествует смысловому источнику: On s"en souviendra, de ce voyage !

Поскольку местоимения имеют переменчивое значение, которое уточняется по связи со смысловым источником, то обычной формой анафоры является реприза. Антиципация представляет собой вторичную функцию анафоры и проявляется в специфических условиях, либо выполняет строевую или стилистическую задачу. Антиципация является нормальной:

для вопросительных местоимений, поскольку они предвосхищают прямое обозначение, требуя уточнения смыслового источника: Qui est lа? C"est Pierre. Эта особенность позволяет одну и ту же форму использовать как вопросительную (в антиципации) и как относительную (в репризе);

для неопределенных местоимений, уточняющих другие обозначения в качественно-количественном отношении: Chacun des йlиves a fait bien son devoir. Il n"y avait personne de blessй parmi ces soldats.

Антиципация выступает как грамматическое средство:

а) при употреблении личных местоимений в придаточном предложении, предшествующем главному: Quand Charles lui raconta, le soir, cette anecdote, Emma s"emporta bien haut contre le confrиre. Использование местоимения, которое в смысловом отношении зависит от существительного главного предложения, подчеркивает синтаксическую зависимость придаточного;

б) при употреблении указательных местоимений в качестве антецедента придаточных предложений: Celui qui vous a contй зa s"est moquй de vous ; Je sais ce que tu vas faire.

Антиципация выступает как стилистическое экспрессивное средство в расчлененных предложениях: Alors? demandиrent les parents. Il est fait, ce problиme?

Семантические типы анафоры зависят от соотношения значений смыслового источника и местоимения. Различаются адекватная и неадекватная местоименная анафора. В первом случае местоимение точно воспроизводит объем значения замещаемого слова: J"aurais voulu appeler l"infirmiиre; j"essayai plusieurs fois ; elle ne venait pas. Во втором -- местоимение указывает на тот же референт, но не на тот же его объем. Так, в примере On alla cherchez un paquet de lattes. Charles en choisit une -- en... une обозначает один предмет, тогда как замещаемое существительное (lattes) стоит во множественном числе. В предложении Ce livre n"est pas le mien местоимение не просто замещает имя, но и сообщает дополнительную информацию о предмете (его принадлежность).

О.П. Мурашева

Семантика и функции местоимений в поэтическом тексте

В.В. Виноградов, говоря о специфике художественной речи, отмечал, что в «структуре художественного произведения происходит эмоциональнообразная, эстетическая трансформация средств общенародного языка» .

Смысл слова в художественном произведении никогда не ограничивается его прямым номинативно-предметным значением, поскольку оно всегда обрастает новыми смыслами. В условиях поэтического контекста этот процесс происходит еще более интенсивно, что обусловлено небольшим объемом текста.

Ограниченное языковое пространство способствует тому, что слово становится семантически осложненным, а смысловые ассоциации углубляются. Многие исследователи отмечают, что в лирическом произведении семантическая структура слова обретает несколько содержательных уровней. В.В. Виноградов писал: «Поэтическое слово двупланово: соотносясь со словесной системой общего языка… оно в то же время по своим внутренним поэтическим формам, по своему поэтическому смыслу и содержанию направлено к символической структуре литературно-художественного произведения в целом» . По образному выражению Т.И. Сильман, «слово выступает… как бы в форме своеобразного двуликого Януса с двумя профилями, глядящими в противоположные стороны: назад и вперед» .

В условиях стихотворного текста подобный процесс обрастания смыслами характерен для всех частей речи: как знаменательных, так и служебных. Любой элемент лирического произведения несет эстетическую нагрузку, в том числе и местоимения. Выявление их смысловой роли в поэтической речи представляется тем более интересным, что местоимения «в повседневной речевой практике - второстепенный лексический разряд, не обладающий ни самостоятельным значением, ни какой бы то ни было стилистической окраской» . Но законы художественного творчества действуют таким образом, что «разряд местоимений, в узуальной языковой системе не обладающий значительностью, системой стиха выдвигается на первый план, добавочно семантизируется, укрупняется» .

Рассмотрим способы семантизации личных местоимений в лирике некоторых поэтов Серебряного века.

В лирической поэзии «главным» местоимением является Я, так как оно связано со способом выражения так называемого «лирического героя». Данное понятие - «лирический герой», одно из центральных в литературоведении, было впервые применено Ю. Тыняновым в 1921 году в статье, посвященной поэзии А. Блока. Это понятие неоднократно дискутировалось, уточнялось. В настоящее время в специальной литературе используется значительное количество его синонимических оборотов: «лирический персонаж», «лирическое Я», «лирический характер» и т.д.

По мнению Ю. Тынянова, «воспринимаемый нами «голос автора» («личность автора», «авторское Я», «первичный автор») есть уже произведение искусства, художественный объект, реальность другого рода, чем жизненная, что это Я уже не «творец, создатель поэтического мира, но житель созданного мира» .

Житель сотворенного автором мира, лирический герой, непосредственно выражает себя через местоимения 1-го лица единственного числа, которое, по выражению Д.Н. Шмелева, настолько определенно относит действие к самому говорящему, что не поддается даже контекстуальному «перенесению» на другие лица. Так как местоимение Я отсылает к говорящему, то говорящим в лирике является автор. Так же Я называет себя субъект лирического высказывания, и при этом никогда не звучит имя автора.

Это является свидетельством неидентичности авторского и лирического Я. Безымянность субъекта - один из законов лирики. «Безымянность, отмечает Т.И. Сильман, заложена в самой природе лирического жанра, поскольку лирика также отражает некую коммуникативную ситуацию, а именно: сугубо личное, интимное обращение поэта либо к другому Я, либо к природе, к миру, ко вселенной» . Следовательно, местоимение Я играет особую роль в лирике, поскольку оно связано со способом выражения лирического героя.

В контексте поэтического произведения поэтов первой четверти ХХ века можно обнаружить такие случаи семантизации местоимения 1-го лица ед. числа, когда его референтами выступают: 1. «личностное Я»; 2. «функциональное Я»; 3. «сопоставительное Я» 4. «Я лирического персонажа» 5. «опредмеченное Я»; 6. «Я олицетворенного персонажа».

«Личностное Я» - это сам говорящий, воспринимающий жизнь во всех ее проявлениях, отражающий сложность, многогранность, противоречивость человеческой натуры: Я от жизни смертельно устал, Ничего от нее не приемлю (Мандельштам); Для того я (в проявленном сила) Все родное на суд отдаю, Чтобы молодость вечно хранила Беспокойную юность мою (Цветаева).

В подобных случаях «личностное Я» - это безымянный субъект. Но в поэтическом контексте может возникать и новая информация о референте: Я случайный, бедный, тленный, Может быть любим (Блок).

В стихах с «функциональным Я» поэты осмысливают свое предназначение, свою роль в различных сферах жизни - в поэзии, в судьбе другого человека, в истории народа: Я знал, задумчивый поэт, Что ни один не ведал гений Такой свободы, как обет, Моих невольничьих служений (Блок); Я - голос ваш, жар вашего дыханья, Я - отраженье вашего лица (Ахматова).

Встречаются стихи, в которых, на первый взгляд, отсутствует авторское Я и наблюдается своего рода психологический, исторический или какой-либо другой экскурс: Я Гамлет. Холодеет кровь, Когда плетет коварство сети. И в сердце - первая любовь Жива - к единственной на свете (Блок); Возлюбленный! Ужель не узнаешь? Я ласточка твоя Психея (Цветаева). Однако на самом деле в этом случае содержание Я связано с характером лирического героя.

Поэт говорит от имени литературного персонажа, исторического лица, социального типажа, чьи взгляды, поступки, настроение, судьба в чем-то созвучны авторским.

Эти три типа лирического Я (личностное, функциональное, сопоставительное) можно объединить в группу «собственное Я», которой противопоставляется группа стихотворений с «чужим Я». «Чужое Я» также распадается на три подтипа: «Я лирического персонажа», «Я олицетворенного персонажа», «Я опредмеченное».

В стихотворениях с «Я лирического персонажа» есть рассказчик, а лирический герой присутствует постольку, поскольку в той или иной форме выражается его отношение к высказыванию персонажа. Лицо, от чьего имени ведется рассказ, часто указывается в названии стихотворения, хотя в самом тексте может не называться: Я пронесу тебя над бездной… Я на сверкнувший гребень горный Взлечу уверенно с тобой («Демон» Блока). Особый интерес представляют собой стихотворения, в которых лирический герой поэта-мужчины говорит от лица женщины или наоборот: Ты подходил к стеклянной двери И там стоял, в саду маня Меня, задумчивую Мэри, Голубоокую меня (Блок); А я - там вор - Егор, Егор - ничей я сын (Цветаева).

В стихах с «Я олицетворенного персонажа» олицетворение получает свое развитие тогда, когда действие, состояние, составные части персонифицируемого предмета, животного, явления или отвлеченного понятия представляются как действия, состояния человека: Внимай! Внимай! Я - ветер встречный. Мы в лунном круге (Блок); Я звезда мечтаний нежных, И в венце метелей снежных Я плыву скользя (Есенин). Лирический герой может органически входить в природу, растворяться в ней, становиться ее частью или отождествляться с предметами, явлениями природы. Тогда появляются стихи с «Я опредмеченным»: Повиликой средь нив золотых Завилась я на том берегу Блок); Птица-Феникс - я только в огне пою! Поддержите высокую жизнь мою! Высоко горю - и горю до тла! И да будет вам ночь - светла! (Цветаева).

Таким образом, в контексте поэтических произведений того или иного поэта обнаруживается несколько способов семантизации местоимения Я, которые имеют немаловажное значение для выражения характера лирического героя, понимания его становления как личности, его развития. Перед нами рассказ о духовном пути героя-поэта - человека ХХ века. И этот путь лирического героя часто совпадает или перемежается с обдумыванием «общего пути». Мироощущение лирического героя наполняется скорбью, болью за судьбу своей страны.

Лирический герой может испытывать и чувство раздвоенности, появляется мотив двойничества (см. поэзию Блока, Ахматовой). И это двойничество - зачастую явление пути лирического героя, т.е. пути развития самого поэта. Как правило, все стихи, через которые проходит тема «двойничества», связаны с символикой образов. Поэтому часто образ лирического героя выступает в символическом плане. Так, например, у Блока двойник - это часть души лирического героя, темная ее сторона, порождение «страшного мира» и одновременно жертва этого мира (то он «пророк», то он «паяц»), и это «разделение того, что должно быть разделено, разделение, осуществляемое силою совести и моральной воли блоковской поэзии, помогает герою Блока видеть и понимать жизнь такой, какая она есть, и укрепляет его на его трудном, торном и трагическом пути, ведущем к будущему» .

При анализе семантики местоимений в лирике каждого из поэтов необходимо учитывать влияние на нее таких индивидуальных творческих факторов, как например: принадлежность / непринадлежность автора к какому-либо литературному течению; написано стихотворение мужчиной-поэтом или поэтомженщиной и т.д. Совокупность этих факторов определяет различие в подходе каждого поэта к слову как инструменту творчества. Прибегая к тому или иному словоупотреблению, поэт всегда преследует цель донести до читателя определенную информацию об окружающей действительности, окрашенную его эмоциями и чувствами. Эта цель достигается при помощи преобразования поэтом различных языковых средств, даже тех, которые относятся к слою лексики, принадлежащему к бесцветному, нейтральному фону речи - к местоимениям. При этом выявление эстетической значимости грамматических категорий, которые «действуют подобно поэтическим образам» (Якобсон), является одним из сложнейших аспектов исследования языка художественных произведений, особенно поэтических.

Лирика моделирует отношения между личностью и окружающим миром через парадигму субъективного переживания. В этом процессе местоимения определяют границу между внутренним и внешним миром человека, они, по определению Т.И. Сильман, «являются существеннейшим смысловым звеном лирического жанра, рисующего взаимоотношения между лирическим Я и миром в обобщающем плане» .

С этой точки зрения интересно рассмотреть и роль притяжательных местоимений в организации лирической композиции.

Притяжательные местоимения 1-го лица с глагольными формами или без таковых могут служить в лирическом произведении для обозначения автора, лирического героя, т.е. адресата: И вот пишу, как прежде, без помарок Мои стихи в сожженную тетрадь (Мандельштам); Как соломинкой, пьешь мою душу. Знаю, вкус ее горек и хмелен (Ахматова). Если на адресанта указывает притяжательное местоимение НАШ, то в этом случае оно может обозначать (1) связь адресанта с условным адресатом: Что ж, гаси, пожалуй, наши свечи. - В черном бархате всемирной пустоты (Мандельштам); (2) НАШ = МОЙ. При таком употреблении местоимения наблюдается усиление обобщающего смысла: Пусть говорят: любовь крылата! Смерть окрыленнее стократ. Еще душа борьбой объята, А наши губы к ней летят (Мандельштам); (3) НАШ = МОЙ + ВАШ: О, как мы любим лицемерить и забываем без труда То, что мы в детстве ближе к смерти, Чем в наши зрелые года (Мандельштам).

В лирике личное местоимение МЫ и производное от него НАШ могут приобретать особую значимость. Они используются для обозначения круга людей, объединенных общими ценностями и общей судьбой, окруженных чуждым или враждебным миром, обязанных по мере возможности оберегать общее достояние и помогать друг другу. Обычно такими характеристиками притяжательное местоимение НАШ наделяет адресата в стихотворениях, посвященных гражданской, патриотической тематике: Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне, Час пробил на наших часах, И мужество нас не покинет (Ахматова).

В любовной же лирике оно употребляется для обозначения тайны, сокровенности, призванной оберегать «наше» от равнодушного и враждебного мира: Мы тогда откроем двери И заплачем, и вздохнем, Наши зимние потери С легким сердцем понесем (Блок).

Личное местоимение ТЫ содержит в своем значении отсылку к слушающему, то есть к тому лицу или лицам, к которым говорящий обращается. Местоимения 2-го лица в лирических стихотворениях так же, как в прозе и устной речи, осуществляет апеллятивную функцию, заключающуюся в обращении к слушателю, в побуждении его к восприятию речи. Но, кроме этого, ТЫ - это второй (после «Я лирического героя») «семантический центр» стихотворения, одно из составляющих его «сюжетной схемы».

Как и местоимение Я, ТЫ несет в лирике особую смысловую и художественную нагрузку.

Дейктичность семантики, характеризующая данное местоимение в речевых ситуациях реальной жизни, в поэзии определяет неограниченность выбора адресата высказывания. Это и отвлеченный собеседник, и конкретное лицо или лица, и неодушевленный предмет, и отвлеченное понятие.

В поэтических произведениях для местоимения 2-го лица единственного числа характерно несколько способов семантизации, а референтами условно можно считать:

• 1) «ТЫ лирического конкретного собеседника»: Ты жива еще, моя старушка? (Есенин); Для чего ты, лихой ярославец, Коль еще не лишился ума Загляделся на рыжих красавиц И на пышные эти дома? (Ахматова). Конкретным собеседником может выступать двойник автора или двойник лирического героя: Ты в комнате один сидишь, Ты слышишь? Я знаю: ты теперь не спишь, Ты дышишь и не дышишь… (Блок). В двойничестве можно увидеть или раздвоение души лирического героя, или двойника, которого нашел герой среди окружающих.
• 2) «ТЫ отвлеченного собеседника»: Ты опять, опять со мной, бессонница! Неподвижный лик твой узнаю. Что, красавица, что, беззаконница, Разве плохо я тебе пою? (Ахматова); Поцеловала в голову, Не догадаешься - в губы! А все ж - по старой памяти - Ты хороша, любовь! (Цветаева).

Если конкретным лирическим собеседником всегда является определенное, конкретное лицо, то в качестве отвлеченного собеседника обычно выступает или предмет, или отвлеченное понятие: смерть, любовь, тишина, название страны, города и т.п. Такое значение может передаваться и с помощью притяжательного местоимения ТВОЙ: Тяжелы твои, Венеция, уборы. В кипарисных рамках зеркала. Воздух твой граненый (Мандельштам). Неодушевленные предметы при этом наделяются человеческими чертами, оживляются: Серебристая дорога, Ты зовешь меня куда (Есенин); Светлый сон, ты не обманешь. Ляжешь в утренней росе. Алой пылью тихо встанешь На закатной полосе (Блок). В лирических стихах за счет подобных обращений могут выражаться разные чувства: радость, восхищение, грусть, безнадежность, горечь и т.д.

3) «Любовное ТЫ»: Ты письмо мое, милый, не комкай. До конца его, друг, прочти. Надоело мне быть незнакомкой, Быть чужой на твоем пути (Ахматова); Ты меня никогда не прогонишь: Не отталкивают весну! Ты меня и перстом не тронешь: Слишком нежно пою ко сну! (Цветаева).

В стихотворениях с «любовным ТЫ» адресатом является любимый или любимая, возлюбленная или возлюбленный; ТЫ - это избранник лирического героя, к которому он обращается, выражая противоречивые чувства и переживания: Ты такая же простая, как все, Как сто тысяч других в России, Знаешь ты одинокий рассвет, Знаешь холод осени синий (Есенин); А ты думал - я тоже такая, Что можно забыть меня, И что брошусь, моля и рыдая, Под копыта гнедого коня (Ахматова). Очень часто в этом случае ТЫ - символический образ. Так, например, у Блока - это образ Мировой Души, Вечной Женственности и т.д.

Символическое обращение часто подчеркивается графическим оформлением: ТЫ пишется с заглавной буквы (Предчувствуя Тебя. Года проходят мимо - Все в облике одном предчувствую Тебя. Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо, И молча жду, тоскуя и любя).

• 4) «Сопоставительное ТЫ». В стихах при этом подчеркивается неповторимость, индивидуальность избранника или избранницы, которые противопоставляются другим лицам, сравниваются с кемто или чем-то: А на небесном просторе Ты - золотая звезда (Блок); Горят твои ладони, В ушах пасхальный звон, Ты, как святой Антоний, Виденьем искушен (Ахматова). Поэты часто в основу своих сравнений кладут отвлеченные понятия, образы природы, что способствует усилению эмоциональности и экспрессивности: На закат ты розовый похожа И, как снег, лучиста и светла (Есенин); Не призывай и не сули Душе былого вдохновенья. Я - одинокий сын земли, Ты - лучезарное виденье (Блок).
• 5) «ТЫ, тождественное Я». Встречаются стихи, где ТЫ является одним из способов представления лирическим субъектом самого себя. Субъект и собеседник при этом не разграничиваются: при апелляции к читателю поэт одновременно обращается и к себе: Сжала руки под темной вуалью… Отчего ты сегодня бледна? - Оттого, что я терпкой печалью Напоила его допьяна (Ахматова); И рад бы ты уснуть, но страшная минута! Средь всяких прочих дум - Бессмысленность всех дел, безрадостность уюта Придут к тебе на ум (Блок). В основном такие стихи - это раздумья поэта о жизни, о судьбе: Еще недавно ласточкой свободной Свершала ты свой утренний полет, А ныне станешь нищенкой голодной, Не достучишься у чужих ворот (Ахматова); Все на свете умрет - и мать, и молодость, Жена изменит, и покинет друг. Но ты учись вкушать иную сладость, Глядясь в холодный и полярный круг (Блок).
• 6) «Функциональное ТЫ». При помощи референта «функциональное ТЫ» поэты в своих лирических произведениях характеризуют отдельных людей, пытающихся понять смысл собственной жизни, суть земного бытия, размышляют о долге и ответственности, добре и зле, жизни и смерти: И ты, как я в печальной требе, Забыв, кто друг тебе и враг, О розовом тоскуешь небе и голубиных облаках (Есенин); Твоя участь тиха, как рассказчик вечерний, И душой, одинокой, ему покорись. Ты иди себе, молча, к какой хочешь вечерне, Где душа тебя просит, там помолись (Блок). С помощью такого способа семантизации местоимения ТЫ поэт может давать характеристику предметам и явлениям: Умри, Флоренция, Иуда. Исчезни в сумрак вековой! Я в час любви тебя забуду, в час смерти буду не с тобой! (Блок); Европа цезарей! С тех пор, как в Бонапарта Гусиное перо направил Меттерних - Впервые за сто лет и на глазах моих Меняется твоя таинственная карта (Мандельштам).

Таким образом, и личное местоимение ТЫ (притяжательное ТВОЙ) обладает разветвленной семантической структурой. Лирический герой и адресат являются центральными образами лирических произведений большинства поэтов Серебряного века.

Адресат в лирике довольно часто выражается сочетанием притяжательных местоимений 2-го лица ТВОЙ, ВАШ с соответствующей глагольной формой или с существительным, его обозначающим: Тяжелы твои, Венеция, уборы, В кипарисных рамах зеркала. Воздух твой граненый. В спальне тают горы Голубого дряхлого стекла (Мандельштам); Я на душу твою - не зарюсь! Нерушима твоя стезя. В руку, бледную от лобзаний, Не вобью своего гвоздя (Цветаева); За меня не будете в ответе, Можете пока спокойно спать. Сила - право, только ваши дети За меня вас будут проклинать (Ахматова).

Иногда сфера адресата в поэзии обозначается с помощью метонимической характеристики: Будет камень вместо хлеба Мне наградой злой. Надо мною только небо, А со мною голос твой (Ахматова); Холодок щекочет темя, И нельзя признаться вдруг, И меня срезает время, Как скосило твой каблук (Мандельштам).

Второй семантический центр, «рисующий взаимоотношения между лирическим Я и миром в обобщенном плане» , местоимение ВЫ. Оно содержит в своем значении отсылку к слушающему или к слушающим. Данное местоимение употребляется обычно при обращении к группе лиц. В поэзии ВЫ свободно употребляется и при обращении к неодушевленному адресату, абстрактному понятию. Местоимение ВЫ поэтому имеет несколько способов семантизации с различными референтами.

• 1) «ВЫ лирического собеседника». В стихах с «ВЫ лирического собеседника» в роли слушающего могут выступать люди, человечество вообще: В этом вся моя сказка, добрые люди. Мне больше не надо от вас ничего: Я никогда не мечтал о чуде - и Вы успокойтесь - и забудьте про него (Блок). Но чаще всего лирический герой обращается к конкретным людям: А вы, мои друзья последнего призыва! Чтоб Вас оплакивать, мне жизнь сохранена (Ахматова); В забвенье канули года, Вослед и вы ушли куда-то (Есенин).
• 2) «Любовное ВЫ». В любовной лирике поэт обычно делает выбор между местоимениями ТЫ и ВЫ, который часто определяется степенью близости - отчужденности адресата: Любимая! Меня Вы не любили (Есенин); Мальчиком, бегущим резво, Я предстала Вам. Вы посмеивались трезво Злым моим словам (Цветаева); На Вас было черное закрытое платье. Вы никогда не поднимали глаз. Только на груди, может быть, над распятьем Вздыхал иногда и шевелился газ (Блок). Обычно «любовное ВЫ», как и «Любовное ТЫ», оформляется графически, то есть пишется с заглавной буквы.

Иногда поэт этой графикой пренебрегает, и тогда «любовное ВЫ» сталкивается с вежливым ВЫ, принятом в бытовом общении двух людей: Прости мне… Я знаю: вы не та… (Есенин); Я люблю вас тайно, темная подруга Юности порочной, жизни догоревшей (Блок).

3) «Отвлеченное ВЫ»: Я люблю вас тайно, Вечера глухие, улицы немые (Блок); День был скудный и жестокий, Всех минувших дней бледней. Где же были вы, упреки Чуткой совести моей? (Ахматова); Слава прабабушек томных, Домики старой Москвы, Из переулочков скромных Все исчезаете вы (Цветаева). В стихотворениях этой группы в качестве собеседника обычно выступают предметы, отвлеченные понятия. Часто в стихах поэт показывает сферу отношений между человеком и окружающей средой, между человеком и природой. При этом наблюдается персонификация адресата: предмета, явления, животного: Мир вам, рощи, луг и липа, Лютик, медовый ладан! Все принявшему с улыбкой Ничего от вас не надо (Есенин); В кругосветное плаванье Отошли корабли, Так и вы, мои Золотые года - в Невозвратное отошли навсегда (Блок).

Итак, семантика местоимений, встречающихся в лирике поэтов Серебряного века, достаточно сложна и многообразна. Особую роль в лирической поэзии играют личные (и образованные от них притяжательные) местоимения. Уникальность слов Я, ТЫ, МЫ, ВЫ заключается в том, что они являются полноценными обозначениями человека, подобно личным существительным. В то же время в отличие от номинативного лица существительных сема «лицо» в личных местоимениях связана с обязательным отношением позиции в речевом акте, т.е. потенциальностью и возможностью референтной взаимозамены. В лирической поэзии наблюдается множество своеобразных проявлений и трансформаций семантики личных и притяжательных местоимений, которые обусловлены необходимостью передачи поэтом разных оттенков и нюансов мыслей и чувств лирического героя.

Список литературы

• 1. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. М., 1 972.
• 2. Сильман Т.И. Заметки о лирике. Л., 1977.
• 3. Селиверстова О.Н. Местоимения в языке и речи. М., 1988.
• 4. Тынянов Ю.Н. Проблемы стихотворного анализа М., 1965.
• 5. Сильман Т.И. Синтаксико-стилистические особенности местоимений // Вопросы языкознания. 1970. No 4. С. 81-92 6. Максимов Д.Е. Поэзия и проза А. Блока. М., 1975.

При функционально-стилевой характеристике местоимений прежде всего обращает на себя внимание их особая употребительность в разговорной речи. Именно здесь они выступают как категориальные единицы, выработанные языком для целей указания. Не случайно исследователи разговорного стиля утверждают: «Разговорный язык... местоименен по своей сути» . Это объясняется тем, что для устной формы общения требование абсолютной точности не является столь обязательным, как для письменной.

Непосредственный контакт участников диалога, его ситуативная восполняемость, возможность использования говорящими предситу- ации, которая определяет тему и является своеобразным «прологом» к высказыванию, - все это позволяет использовать местоимения в разговорной речи несравненно чаще, чем в книжной.

Обращение к местоимениям в процессе живого общения отличает ряд особенностей. Только здесь возможна конкретизация местоимения жестом, что позволяет предельно сократить языковое выражение мысли. В устной речи часто не принимается во внимание порядок слов, который в письменной речи препятствует правильному пониманию высказывания: Смотри, все выбегают из домов и несут какие-то вещи! Ты их видишь? (не вещи, не дома, а тех, кто выбегает). В подобных случаях смысл зависит от интонации, которая столь значима в устной форме общения, где местоимения несравненно чаще, чем в книжном литературном языке, занимают ударную позицию во фразе.

В разговорной речи употребление местоимений сопровождается различными приемами их актуализации; ср. плеонастическое употребление местоимений при указании на субъект действия: Дима, он не подведет, или конструкции типа: Так оно и было; Идет она - прическа, платье - все у нее по моде.

Местоимения такой, что и местоименные наречия как, так, когда, тогда, где, там, куда, откуда в разговорной речи выступают как акту- ализаторы, определяющие интонационное членение высказывания и выделяющие те или иные его части: А он что? обещал зайти?; Она

как? нас берет?; А вы куда? в деревню едете? На слова и словосочетания, выделенные таким образом, падает логическое ударение, они получают больший динамический вес. Использование местоимений в разговорном стиле отличает также свойственная исключительно устной сфере общения возможность вводить в речь отдельные местоимения как незнаменательные слова для заполнения пауз при подыскивании нужного слова: Ты понимаешь ... эту самую... Соколову... (слово найдено - Соколова).

Только в устной речи употребляются местоимения в незавершенных фразах: Гы, я вижу , того... А он это... знаете? В словах-указателях как бы содержится намек на то или иное продолжение высказывания, однако собеседнику предоставляется возможность домыслить его содержание.

Для функционально-стилевой характеристики местоимений важное значение имеет также избирательность их употребления в разных функциональных стилях. Так, в книжных, и в первую очередь в официальноделовом и научном, стилях находят применение местоимения таков, таковой, какой, иной, некто, нечто, некий; в разговорном - этакий, всяческий, такой-сякой, кое-кто, кое-что, кое-какой, сколько-нибудь и др. Следует также отметить отказ от употребления в книжных стилях некоторых нейтральных местоимений. Так, в официально-деловом и научном стилях вместо слов этот, такой, некоторый чаще используются подвергшиеся прономинализации прилагательные и причастия данный, указанный, вышеуказанный, вышепоименованный, следующий, нижеследующий, определенный, известный: Известный интерес представляет следующая точка зрения...

Функционально-стилевая специализация местоимений проявляется и в том, что у многих стилистически нейтральных местоимений наметилась тенденция к большей частотности в книжной или разговорной речи. Особенно наглядно это видно на примере неопределенных местоимений: в произведениях книжных стилей употребительны кто-либо, что-либо, какой-либо, некоторый; в разговорной речи чаще используются близкие к ним по значению кто-то, что-то, какой-то, какой-нибудь. Вопросительные местоимения кто, что, какой, чей, сколько чаще употребляются в разговорной речи, что связано с частотностью вопросительных предложений в диалогах. Соответствующие относительные местоимения, а также местоимения который, каков проявляют особую активность в книжных стилях, поскольку здесь особенно употребительны сложные синтаксические конструкции, в структуре которых играют важнейшую роль союзные слова, представленные этими местоимениями и местоименными наречиями где, когда, куда и др.

О функционально-стилевой закрепленности различных местоимений убедительно свидетельствуют и особенности употребления в речи личных местоимений. В художественной речи они господствуют: используются в 7 раз чаще, чем в официально-деловых бумагах, и в 3,5 раза чаще, чем в научной литературе.

Интересны и сведения об употреблении разных форм личных местоимений в книжных стилях. Так, местоимения 1-го и 2-го лица единственного и множественного числа: я, мы, ты, вы - совершенно не представлены в официально-деловом стиле. В научном - крайне редко можно отметить обращение к личному местоимению 1-го лица единственного числа, так как его вытесняет авторское мы, местоимения 2-го лица здесь также отсутствуют. Несомненно, что это «обусловлено экстралингвистической основой стилей», однако такая избирательность в использовании форм личных местоимений «определяет существенные параметральные признаки структуры и специфики данных речевых разновидностей» .

Интересные закономерности можно отметить и в изменении семантики отдельных местоимений в зависимости от условий их использования в разных стилях и в просторечии. В живом общении одно местоимение нередко заменяет другое.

Вспомним особенность речи Гаева в пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад»: его на первый взгляд неуместный вопрос кого? вместо что? при выражении непонимания: - Когда-то мы с тобой, сестра, спали вот в этой самой комнате, а теперь мне уже пятьдесят один год, как это ни странно. -Да, время идет... -Кого? - Время, говорю, идет.

В просторечии реплики при диалоге нередко сводятся к таким «странным» вопросительным местоимениям:

На стоге свежепахнущего сена... безмятежно спал Венька Фомин. Сошнин

стянул его с сена, грубо потряс за отвороты телогрейки. Венька долго на него

пялился, моргая, не понимая, где он, что с ним.

• - Ты ково?
• - Я чево. Вот ты ково?
• - Я тя спрашиваю: ты ково?
• - Пойдем за ворота, там женщины тебе объяснят, ково и чево.
• (В. Астафьев.)

Разговорный характер имеет и употребление формы чего, вытесняющей нейтральную что в вопросительных предложениях со значением «почему? по какой причине?»: Чего в этом хорошего? Чего зря выступать?; ср. также типичное для разговорной речи; Чего там! Все равно!

Стилистически ограничено употребление ряда местоимений в особых значениях. Так, местоимение который, употребленное в значении неопределенного, получает просторечную окраску: К теляткам, бывало, так привыкнешь, что когда которого отпоишь и его поведут колоть... после три дня плачешь (Леек.). Местоимение самый, употребленное при личном местоимении в значении «собственной персоной», имеет разговорный характер: - Разве это он? - Он самый. Местоимение такой получает разговорную окраску, когда употребляется в сочетании с местоимениями кто, что, какой для их выделения: А ты кто такой?; Ну-с, посмотрим, какие-такие ваши секреты, барышня (Мст.).

Яркую стилистическую окраску могут получать и отдельные грамматические формы тех или иных местоимений. Так, краткая форма общеупотребительного местоимения всякий имеет устаревшую или просторечную окраску: Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, и назовет меня всяк сущий в ней язык... СП.); И ведь за всяку безделицу норовит выругать лысым (Гонч.). Подчеркнуто просторечную окраску имеет и соответствующее наречие всяко: - Ты сама-то хорошо жила? - Я? Хорошо. И плохо жила, всяко (М. Г.).

Стилистически маркирована форма родительного падежа местоимения сколько с предлогом - до сколько, употребление которой возможно только в разговорной речи.

• Русская разговорная речь. - М., 1973. - С. 448.
• Кожина М. Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторымидругими. - Пермь, 1972. - С. 253.

§ 211. В русском языке имеется несколько групп местоимений, близких по значению, которые иногда могут заменять одно другое. Выяснение оттенков таких синонимических местоимений связано с их семантикой, поэтому оба эти вопроса рассматриваются совместно.

1) Возвратное местоимение себя и косвенные падежи местоимения он .

Возвратное местоимение себя служит для указания на то, что объект действия тождествен с субъектом, иначе говоря, обозначает, что действие направлено на само действующее лицо. Он не щадил себя на работе; Что с вами? Вы не похожи на себя; Я пойду к себе; Эти книги я оставлю себе, а эти вы возьмите себе; Расскажите о себе подробнее; Вы недовольны собой (т. е. вами же), а я собой (т. е. мной самим). Как видно из этих примеров, возвратное местоимение себя может относиться ко всем трем лицам, что отличает русский язык от ряда других языков (английского, немецкого, французского), в которых оно не может связываться с 1-м и 2-м лицом.

Возвратное местоимение себя , указывая объект, тождественный с субъектом действия, обычно обозначает то же лицо или предмет, что и подлежащее, как в приведенных выше примерах. Но оно может относиться также к лицу, испытывающему то или иное состояние и выражаемому родительным с предлогом у и дательным падежами в таких безличных оборотах, как: Мне посчастливилось найти себе комнату; Ему хотелось устроить себе праздник; У него не было охоты утруждать себя этим поручением; У вас не было причины быть недовольным собой . Во всех подобных случаях себя указывает на то лицо, которое совершает действие, выраженное инфинитивом (сравни: Я нашел себе комнату, Он устроил себе праздник и т. д.).

Возможность связи местоимения себя с лицом, совершающим действие, обозначаемое инфинитивом, приводит к неясности в тех случаях, когда инфинитив подчинен другому глаголу, с другим действующим лицом, например: Мать велела дочери налить себе воды . В этом случае налицо два деятеля: велела наливать мать, а наливала дочь. И себе может обозначать и матери , и дочери Так, эта фраза может быть соотнесена по значению с двумя следующими: 1) Мать велела, чтобы дочь налила ей [матери] воды ; 2) Мать велела, чтобы дочь налила себе [дочери] воды . Также допускает двойное понимание фраза: Директор отдал распоряжение секретарю не допускать к себе посетителей раньше 10 часов .

Здесь, чтобы выразить не допускать к директору следует перестроить фразу, заменив к себе местоимением 3-го лица к нему: Директор отдал распоряжение секретарю, чтобы тот не допускал к нему посетителей раньше 10 часов . Правильно употреблено его , а не себя в такой фразе: Он уже забыл о попытке попугать его взрывом (Горький, Мои университеты), так как попытка попугать совершалась другими лицами и их объектами не были они сами.

Возвратное местоимение не употребительно, когда подлежащим является предмет или понятие, не совершающее действия. Поэтому требует исправления фраза: Определение, имеющее относящиеся к себе (надо к нему ) слова, более часто встречается как постпозитивное .

§ 212. 2) Местоимение себя и частица ся .

В русском языке местоимение себя может быть близко по значению к возвратным глаголам с частицей ся , исторически восходящей к тому же местоимению. Так:

сдерживай себя - сдерживайся
не расстраивай себя - не расстраивайся
прикрыл себя - прикрылся
утомил себя - утомился
освежил себя - освежился
почистил себя - почистился
разуверить себя - разувериться

Различие этих пар сводится к тому, что местоимение себя отчетливо указывает на объект, чего нет в возвратных глаголах. К тому же сочетания с себя нередко обозначают действия, совершаемые деятелем намеренно, сознательно, а возвратные глаголы передают процессы, совершающиеся независимо от его намерений. Так, Вересаев в "Воспоминаниях", рассказывая о том, как он в детстве сжег подаренные ему одной девочкой волосы, пишет; Но и волос этих я лишился, сам лишил себя . Здесь лишился только отмечает факт, а лишил себя указывает на то, что действие совершилось благодаря активному участию говорящего.

В шуточной пьесе Чехова "Трагик поневоле" Толкачев заявляет: Я мученик! Я вьючная скотина, негр, раб, подлец, который все еще чего-то ждет и не отправляет себя на тот свет . Если б вместо отправляет себя было отправляется , то было бы понятно, что он угрожает самоубийством.

Зажгите себя. Ведь вы так легко воспламеняетесь (Письмо Чехова к Щеглову); Приучите себя к сдержанности и терпению (акад. Павлов, Письмо к молодежи).

§ 213. 3) Синонимика определительных местоимений каждый, всякий, любой .

Местоимения всякий, каждый, любой близки по своему значению. Эта близость их значения обусловливает возможность употребления их в одинаковых фразах и замены одного из них другим. Так: Это знает каждый (всякий, любой) ученик; Любой (всякий, каждый) встречный укажет вам дорогу на вокзал . Общее их значение и сводится к тому, что они обозначают отдельных лиц (или предметы) из целой их группы, указывая, что они в каком-либо отношении равны и охватывают всю группу.

В то же время каждое из этих местоимений имеет свои оттенки значения, что и демонстрируется невозможностью в ряде случаев замены одного из них другими.

Всякий указывает на качественные различия лиц и предметов одной группы, на их разнообразие в качественном отношении: всякие - это все, с какими угодно различиями или несмотря на разнообразные качественные различия. В жизни он встречался со всякими (не каждыми, любыми ) людьми; В углу валяется всякий (не каждый, любой ) сор и хлам .

Любой также указывает на качественное разнообразие; поэтому в некоторых случаях эти два местоимения употребляются там, где неуместно местоимение каждый , например: Занятия состоятся при всяких (или любых , но не каждых ) условиях; Он ходил на охоту в любую (или всякую , но не каждую ) погоду .

В то же время любой указывает на выделение одной разновидности лиц и предметов из других и при этом нередко добавочно обозначает - предпочитаемый, нравящийся; поэтому только любой употребляется при позволении выбрать один предмет из их группы: Возьмите любое (не всякое ) яблоко; Напишите любое слово . Можно сказать: Конверты вы найдете в любом (или во всяком ) писчебумажном магазине , но мы скажем только: Купите конверты в любом (не во всяком ) писчебумажном магазине , так как в последнем случае идет речь в выборе магазина, являющегося более удобным для лица, которому дается это поручение.

Каждый подчеркивает полноту охвата в количественном отношении, каждый - это все по-одному. Приказ был передан каждому (не всякому, любому ) бойцу; Предупредите о занятиях кружка каждого студента .

Каждый , указывая на количественный охват лиц, близко по значению к местоимению все , но подчеркнуто указывает на охват всех лиц порознь, в отдельности. На собрании высказывались все члены кружка и На собрании высказался каждый член кружка. Мы оповестили о репетиции всех участников спектакля может обозначать, что оповещение было сделано перед целой группой лиц, тогда как Мы оповестили о репетиции каждого участника спектакля указывает на то, что оповещение делалось порознь отдельным лицам и охватило их целиком.

§ 214. 4) Синонимика неопределенных местоимений кое-что, что-то, что-нибудь, что-либо, нечто .

Перечисленные неопределенные местоимения очень близки по значению, но в то же время имеют отличия семантического характера, и некоторые из них употребляются не во всех стилях речи.

Наиболее обособленным и своеобразным по значению является местоимение кое-что и соответствующее ему кое-кто . Обозначаемое им содержание остается неясным, неизвестным, "неопределенным", но только для посторонних, для собеседников, тогда как самому говорящему оно вполне ясно; это местоимение и употребляется тогда, когда говорящий хочет скрыть от собеседника то, что ему известно, например: Я кое-что принес вам; К нам кое-кто приходил . В этом отношении кое-что, кое-кто отличаются от остальных неопределенных местоимений, которые обозначают неясное, неизвестное для самого говорящего. Так: Он кое в чем виноват обозначает, что говорящий имеет сведения о виновности данного лица, но не раскрывает их собеседнику, тогда как Он в чем-то виноват указывает, что и сам говорящий имеет смутное представление о виновности данного лица. Что-то виднеется вдали указывает на то, что говорящий не рассмотрел и не может определить виднеющийся предмет, поэтому в этом случае неуместно употреблять кое-что . Фразы: Я кое-что знаю и Он что-то знает различаются тем, что в первом случае сообщается об известном говорящему, а во втором - о неизвестном.

В связи с этим следует отметить, что ошибочным является употребление что-то вместо кое-что , когда сообщается об известном самому говорящему, например: Я вам что-то принес; Я вам хочу что-то сказать . Наоборот, только что-то и кто-то может быть употреблено в следующих примерах, так как в них сообщается о том, что представляется неясным говорящему: Собираюсь писать что-то вроде романа и уже начал (из письма Чехова); Около редактора сидел еще кто-то, какой-то икс на манер редакционного секретаря или Гольцева (из письма Чехова); У меня есть что-то радостное, что я разберу, когда останусь одна (Л.Толстой).

Затем рассматриваемая группа местоимений различается по их употреблению в разных стилях языка. С разговорной речью связаны: кое-что, кое-кто, что-то, кто-то ; с книжной: что-либо, кто-либо, нечто, некто . Так, в разговоре обычно: Его что-то задержало; Что-то случилось . В деловых сношениях: Если чего-либо недостает, обратитесь в высшую инстанцию .

Очень близки по значению и употреблению что-то и что-нибудь , но последнее имеет оттенок предпочтения (напоминая в этом отношении местоимение любой). Поэтому, если эти местоимения допускают замену тогда, когда имеется констатирование факта: Что-то (или что-нибудь ) пропущено , то в приказах, предложениях, советах возможно только что-нибудь: Пропустите что-нибудь (не что-то ); Расскажите что-нибудь .

Местоимение нечто имеет еще ту особенность, что оно употребляется с определением. Мы скажем: Что-то произошло , но не употребим: Нечто произошло ; в то же время обычно: Произошло нечто странное; Имею сказать ему нечто приятное (из писем Чехова).

§ 215. 5) Синонимика местоимений этот - данный, такой - известный, некоторый - определенный .

Книжная, научная речь в связи со сложностью и разнообразием устанавливаемых между отдельными мыслями взаимоотношений, для выражения этих связей широко использует местоимения. Не ограничиваясь запасом общераспространенных местоимений, она употребляет ряд слов в значении местоимений; сюда относятся такие слова, как данный, известный, определенный , которые и оказываются синонимами местоимений этот, такой, некоторый . Те и другие разграничиваются по их употреблению в разных стилях речи. Указанные выше местоименные слова, выработанные в книжной речи, и остаются исключительной принадлежностью научной и деловой речи. Сравните такие, чисто книжные фразы: Данный (этот) опыт был проведен дважды; При определенных (некоторых) условиях опыт всегда удается; На известной (некоторой) стадии развития происходит переход количества в новое качество (см. § 311).

§ 216. 6) Синонимика отрицательных местоимений никого, ничего, некого, нечего .

Основным отрицательным местоимением является никто, ничто ; оно и выражает в отрицательных предложениях обобщенное обозначение субъекта или объекта. Так, в предложении Брат не пришел отрицается приход одного лица - брата , а в предложении Никто не пришел отрицается приход какого бы то ни было лица, отрицается приход всех лиц вообще. В предложении Я не купил бумаги отрицается покупка одного объекта - бумаги , а в предложении Я не купил ничего отрицается совершение покупок вообще.

Местоимение некого, нечего (именительный падеж у него отсутствует) указывает на отсутствие самого объекта для действия, при этом оно употребляется только в особом типе инфинитивных предложений со значением возможности и необходимости действия, например: Позвать было некого , что приблизительно обозначает: была необходимость кого-нибудь позвать, но возможности позвать не существовало из-за отсутствия подходящих лиц. Некому рассказать близко может быть передано таким синонимическим оборотом: Нет никого, кому можно было бы рассказать . В противоположность всем другим отрицательным местоимениям некого, нечего употребляется в утвердительных предложениях (глагол не имеет отрицания). Таким образом, значение и область употребления местоимения никого, ничего , с одной стороны, и некого, нечего - с другой, значительно расходятся, и поэтому редко представляется возможность выбора между ними. До известной степени сближены такие обороты: Никого нельзя было послать и Некого было послать , но и эти выражения отчетливо различаются по значению, а именно: в первом невозможность относится к самому действию (нельзя послать ), во втором - невозможность обусловлена исключительно отсутствием объектов.

Как уже указывалось, такие обороты, как некого послать , могут быть расчлененно заменены сложным предложением, в котором главное указывает на отсутствие объекта, а придаточное констатирует возможность действия: Не было никого, кого можно было бы послать . Из этих двух близких по значению синонимических оборотов второй более подчеркнуто выражает данное положение, к тому же он менее употребителен в разговорной речи.

ГЛАГОЛ

§ 217. Глагол, располагающий большим числом категорий и форм, нередко близких по значению и могущих заменять одна другую, создает широкие возможности их выбора с учетом их семантических и экспрессивных оттенков.

ЛИЦА ГЛАГОЛОВ

§ 218. Личные формы глаголов по своему значению однородны с личными местоимениями. Основное значение тех и других сводится к обозначению говорящим лиц (и предметов) в их отношении к нему и к их участию в речи. Так, 1-е лицо единственного числа обозначает действие самого говорящего, 2-е лицо - действие собеседника, к которому говорящий непосредственно обращается с речью, 3-е лицо - действие лица, не участвующего в речи, с которым говорящий не ведет беседы. Значение лиц множественного числа отличается от значения соответствующих лиц единственного числа тем, что они обозначают несколько лиц вместо одного, а также выражают распределение этих лиц говорящим в зависимости от их отношений к нему или собеседнику. Так, 1-е лицо обозначает действие лиц, которых говорящий объединяет с собой, от лица которых он считает возможным выступать, вместе с которыми он совершает одно действие; 2-е лицо также может обозначать не только нескольких собеседников, но также и всех, кого говорящий считает с ними объединенными, действующими совместно, заодно; 3-е лицо - нескольких лиц, совершающих совместно те или иные действия и не участвующих в диалоге.

Таковы основные значения личных форм глагола, но нередко функции личных форм оказываются осложненными целым рядом разнообразных дополнительных оттенков и экспрессивных тональностей; кроме того, отдельные личные формы часто выступают заместителями других, приобретая в таких случаях своеобразные оттенки значения. Поэтому система значений этих глагольных образований далека от той простоты отношений, которая только что намечена. Анализируя разнообразные значения личных форм, следует иметь в виду также и то, что использование этих форм значительно различается в зависимости от стиля речи. Наиболее простым, чаще всего совпадающим с указанными основными значениями, является их употребление в деловой и научной речи. Наиболее богата разнообразием оттенков для выражения социальных взаимоотношений и эмоциональных состояний живая устная речь и использующая ее ресурсы художественная речь. Этот стиль займет главное место в изложении данного вопроса.

В дальнейшем и будет рассмотрено, какими средствами располагает русский язык для обозначения действий трех участников диалога: 1) самого говорящего, 2) собеседника, 3) постороннего диалогу лица. При этом на первый план будет поставлено именно это обозначение, и поэтому одновременно будут рассматриваться все формы, служащие для обозначения действий одного из этих лиц, хотя бы они грамматически представляли собой формы разных лиц. Как будет видно ниже, такие формы и являются синонимичными, нередко допускающими взаимную замену.

Похожая информация.